Мы продолжаем публиковать статьи Андрея Куркина о бургундской армии.
"...В настоящей статье я выступаю, собственно, в качестве компилятора, составившего текст из 18 фрагментов различного рода средневековых документов: указов, бухгалтерской документации, писем, мемуаров и хроник. Эти документы позволяют с разных углов и различных точек зрения взглянуть на бургундскую армию, как один из самых ярких примеров вооруженных сил Западной Европы второй половины XV в. (исключение составляет фрагмент из «Хроники Сен-Дени» с очень «сочным» описанием павильона Филиппа Отважного при Булонь-Сюр-Мер в 1393 г.)..." - А. Куркин
Куркин А.В.
Боевые будни бургундских солдат или армия Карла Смелого глазами очевидцев.
В настоящей статье я выступаю, собственно, в качестве компилятора, составившего текст из 18 фрагментов различного рода средневековых документов: указов, бухгалтерской документации, писем, мемуаров и хроник. Эти документы позволяют с разных углов и различных точек зрения взглянуть на бургундскую армию, как один из самых ярких примеров вооруженных сил Западной Европы второй половины XV в. (исключение составляет фрагмент из «Хроники Сен-Дени» с очень «сочным» описанием павильона Филиппа Отважного при Булонь-Сюр-Мер в 1393 г.). Выбранные для публикации фрагменты документов я разделил на группы, выстраивая смысловой ряд: мобилизация и поход, расквартирование, смотр и оплата службы, сражение. Примерно в такой последовательности проходил «походно-боевой» цикл службы средневекового (и не только бургундского) солдата. И еще один момент. Все, кому довелось служить в армии, будь она средневековая или современная, прекрасно чувствуют разницу между «показухой», рассчитанной на генералов и нелюбопытных обывателей, и реальными солдатскими буднями. В этой связи я разделил каждый смысловой концентр на две части –показушную «уставщинку» и реальность. Сопоставление двух этих парадигм (как должно быть и как было на самом деле) дает в итоге очень интересную «картинку». При этом следует учитывать, что фрагменты хроник, которые я, после некоторого раздумья, все же отнес к группе «как было», часто приукрашают и гипертрофируют реальность.
В качестве иллюстраций я решил использовать несколько эстампов и миниатюр, выполненных средневековыми художниками, что называется, с натуры. Один из этих художников, Виллем А. Крюс, фактически, был придворным «фотографом» Карла Смелого (за неимением фотоаппаратуры ему приходилось выполнять рисунки и гравюры), второй художник (к сожалению, мною точно не идентифицированный) так же был придворным рисовальщиком современника Карла Смелого графа Эберарта Вюртембергского. Перу и кисти этого мастера принадлежат прекрасные циклы иллюстраций из «Фехтовального атласа» Г. Талхоффера и «Швабской домовой книги» (последнюю я и взял за основу иллюстративного ряда).
Илл. Куркин А.В. Карл Смелый, Великий герцог Запада (фрагмент)
1. Сбор войск и поход.
Как должно было быть.
«Маршал должен объявить кондюктерам и капитанам, что герцог желает, дабы его армия, /набранная/ в обеих Бургундиях, как можно быстрее прибыла к нему в окрестности Сен-Квентина; и пусть в дороге его войска, с согласия жителей, возьмут только продовольствие, не совершая никаких насилий и давая себе отдохновение /на походе/, ибо французы не нападают на бургундских солдат. В землях Бургундии войскам строго-настрого запрещается заниматься грабежом, бить и калечить людей, насиловать женщин, какими бы они не были, убоясь смерти для того, кто станет ее причиной. Никто не должен оставаться на проживании в Бургундии или иных землях, не имея разрешения маршала. Армия должна сохранять добрый порядок во время ночных переходов, кои маршал сочтет необходимым совершить. Капитаны ежедневно должны справляться у маршала относительно пароля, ночного клича и ордеров на расквартирование».
(Из ордонанса на кампанию 1468 г.)
«Если по приказу герцога жандармы будут менять жилище, они будут иметь право брать продовольствие в деревнях, через которые они пройдут, по следующей цене: туша барана со шкурой и жиром -4 патара с половиной; курятина -6 денье; гусь -6 денье; поросенок -6 денье. Бык и теленок по местной цене. Проходя через страну, они обеспечиваются жильем для себя и своих лошадей, сеном и соломой, что же касается овса, то они его приобретут мерами по местной цене. Им надлежит искать жилище только, чтобы принять пищу и переночевать, и следует совершать два дневных перехода подряд, не менее 5 лье и не более 8 лье в день, и третий день отдыхать. И в каждом доме им следует брать лишь необходимое продовольствие, более же ничего не уносить».
(Из Абвильского ордонанса, 31 июля 1471 г.)
«В случае выступления в поход кондюктер должен три раза подать сигнал трубой. После первого раза каждый должен упаковать свой багаж, вооружиться самым необходимым и быть готовым, покинув свою квартиру, сесть на коня. После второго сигнала все конные и пешие стрелки, а так же пикинеры, должны отправиться к жандарму, своему шефделанс /командиру копья/, так, чтобы никто из них не отстал. Сей /жандарм/ со всеми своими людьми, как конными, так и пешими, прежде чем выступить из своего квартала, должен прибыть к квартире своего дизанье. Дизанье со своим дизанем жандармов и прочих конных и пеших людей при третьем сигнале трубы должен прибыть к установленному кондюктером месту, где их будет ожидать лейтенант, и там разместиться в порядке и месте, указанном этим офицером».
(Из Боэн-эн-Вермандуаского ордонанса, 13 ноября 1472 г.)
Илл.1.
Как было.
«Я, Жан, сеньор д’Энен, и мой брат Колар де Венденье, во исполнение приказа монсеньора герцога, а так же по просьбе моего досточтимого и бесстрашного господина, сеньора де Фьенна, оставили мой дом в Лувинье близ Бовэ в четверг 8 октября, дабы общим числом в восемнадцать пеших и конных участвовать в походе в роте и под штандартом монсеньора Фьенна. Мы квартировали в Морье около Мобежи, и в субботу 10 октября в Берсилльеском аббатстве, и в понедельник 12 октября мы нашли штандарт и роту монсеньора Фьенна в окрестностях Бинша… После /отдыха/ мы участвовали в смотре роты монсеньором Фьенном, в пятницу 16 октября, и в тот день мне исполнилось 44 года. Ночью 18 октября мы квартировали в Новиль –сюр- Механьи, и в понедельник 19 в Мулембо близ Жодиньи. В то время, пока мы там находились, монсеньор Фьенн, наш капитан, посетил герцога в Тирлемоне, чтобы узнать новости и приказы. Это случилось во вторник 20-го, и по возвращении он сказал мне и остальным, что монсеньор герцог поручил ему и его людям дело, от которого освободил других, и которое с Божьим благоволением служило бы его прибыли и власти. В течение часа каждый должен был быть одет, вооружен и готов выступить. Время выступления определили в 3 или 4 пополудни. Таким образом, мы выехали и двигались по возможности быстро, надеясь этим же вечером достичь Намюра, который был от нас в добрых пяти больших лигах. Но мы продвинулись лишь на две или три лиги, когда стало темно. Не было даже лунного света… И стало так темно, что мы не могли ни видеть дороги, ни отличить одну лошадь от другой, если только она не была белой или серой. Люди стали теряться : жандармы отправились в одну сторону, лучники в другую.
Мы потратили один или два часа в темноте, время, достаточное для преодоления двух добрых лиг, так как могли только идти шаг за шагом, покуда большая часть роты в 9 или 10 /часов/ вечера не достигла деревни Ведрен в лиге от Намюра. Дома можно было отыскать только по огням, горящим внутри, и в те дома, кои были найдены, люди заходили без приказов и в беспорядке, снимая с себя и бросая под ноги /оружие и доспехи/. Мы были очень голодны и продолжали оставаться таковыми, к тому же местные жители, слыша движение и шум от людей, лошадей и доспехов и ничего не зная о нашем прибытии, думали, что мы были из Льежа. Некоторые убежали, и многие женщины были сильно напуганы. Нам сказали, что как только выйдет луна, после полуночи, мы оставим место; и большинство из нас, оставшись всю ночь при оружии и лошадях, могли есть и пить лишь то, что имели при себе. Однако все эти неприятности и трудности оказались ни к чему, потому что мы не выехали и ранним утром. И было удивительно, что /в темноте/ никто не сломал ногу или руку. Некоторые из наших людей пошли в церковь и выбили две двери, чтобы заночевать внутри (двери нефа и двери алтаря), но мы не уезжали до позднего утра».
(Из мемуаров Ж. д’Энена)
Илл.2.
2. Расквартирование и военный лагерь.
Как должно было быть.
«Когда означенные жандармы будут проживать в добрых городах, у них будет выбор: или встать на постой в гостиницах, хозяева коих обязаны их принять, или /встать на постой/ не в гостиницах, с согласия тех, у кого они захотят проживать. Если гостиниц недостаточно, дабы их принять, а прочие жители отказывают им /в постое/, они расселяются согласно распоряжениям главных командиров герцога и в соответствии с местными законами. Им следует закупать продовольствие по рыночной цене, ежели они совершают преступление и нарушают закон, их карает местное правосудие. Если они изъявляют желание квартировать на постоялых дворах, им должны быть обеспечены комнаты, скатерти, белье, горшки, ложки, миски и прочая домашняя утварь; для 9 членов копья им выделяется 4 постели с покрывалами. Означенное копье оплачивает за /постой/ 9 человек и 4 лошадей 34 патара в месяц, и они обеспечивают себя припасами, достаточными, на их взгляд для собственного пропитания и /корма/ лошадям. Если же /на постое/ только жандарм и 3 лучника, они платят в месяц 27 патаров. Если они хотят быть расквартированными не в гостинице, а в /частном/ доме, аренда /производится/ иначе. Магистрат города обязан им предоставить постели, белье и другие предметы домашнего обихода согласно перечню, и если они из этого что либо теряют, они должны это возместить».
(Из Абвильского ордонанса, 31 июля 1471 г.)
«Кроме того, герцог приказал исходить из расчета 20 павильонов на 100 копий и один /павильон/ для кондюктера, стоимость которых составляла бы 2 804 флорина, и для каждой роты в 100 копий 101 конюшня, каждая на 6 лошадей, что в итоге для 16 рот составляет 1616 конюшен, цена которых из расчета 20 флоринов за конюшню, составит около 32 320 флоринов».
(Артиллерийская служба герцога, 1 апреля 1473 г.)
Илл.3.
Как было.
«Лагерь был превосходно организован, как ни один в мире… Он походил на большой город, в котором палатки образовывали улицы и перекрестки, с площадями и рынками, на которых купцы продавали свои товары… и с тавернами, как в Париже; сооруженные из повозок стены очень тщательно охранялись вооруженными людьми, так что никто не смел к ним подойти».
(Из хроник Ж.Шателлена)
«Павильон герцога Бургундского имел огромные размеры, больше, чем все остальные. Он был столь велик и красив, что притягивал всеобщие взгляды. Этот павильон имел форму города, окруженного деревянными башнями и зубчатыми куртинами. При входе стояли две деревянные башни, между коими был натянут полог. В центре павильона находилась главная комната, к которой, точно спицы колеса, примыкало множество других помещений, разделенных узкими коридорами. И в этих помещениях, как говорили, могли разместиться три тысячи человек».
(Из «Хроники Сен-Дени»)
«Работы, которые мы ведем, ближе тому, что перенес Ганнибал, пересекая Альпы, чем тому, что он вынес в Капуе. Грохот двух огромных бомбард, который сопровождает нас повсюду – вовсе не звук музыкальных инструментов, услаждающих сердце. Снаряды из пушек и кулеврин, летящие в нас, гораздо мощнее английских стрел. Где обед, сопровождаемый звуком колокольчика? Увы! Где женщины, которые должны нас развлекать, вдохновлять нас к успешным свершениям и исполнять наши желания? Аптеки, ювелирные лавки и банки Брюгге – все это далеко от нас. <…>Я расположился в аббатстве, в маленькой спальне, в которой раньше проживали люди более религиозного склада, чем теперь. Здесь ежедневно я становлюсь свидетелем многих пороков нашего мира, ибо пока в одном месте, ввиду переизбытка денег, весь день продолжается азартная игра, в другом, из-за нищеты, накрывается лишь скромный обед. Одни поют и играют на флейте, другие плачут и скорбят по мертвым родственникам. В одной стороне я слышу радостный крик «великолепное королевское вино!», в другой «Господи Иисусе», дабы успокоить тех, кто мечется в предсмертной агонии. В одних комнатах полно шлюх, в других – крест, ведущий бренное тело в могилу. Одному Богу суждено знать причины всех этих несоответствий».
(Из письма Ф. де Круа, 1474 г.)
«В понедельник, после ужина, англичане поссорились из-за распутной девки и чуть не поубивали друг друга. Как только герцог узнал об этом, он сразу же пошел к ним с некоторыми людьми, дабы успокоить их, но они, не признав герцога, два или три раза выстрелили из луков прямо в него. /Стрелы пролетели/ очень близко от его головы, и было огромной удачей, что он не погиб, поскольку не имел никаких доспехов. Скоро повсюду распространился слух, что герцог был ранен, и все помчались туда и стали хватать всех англичан без разбора. Герцог был очень опечален этим, ибо не смог предотвратить нескольких убийств. После этого, во вторник, герцог велел объявить, что все, кто захватил что-либо, принадлежащее англичанам, должны всё возвратить; и чтобы не было более никаких споров с ними, поскольку он ценит их дружбу и прощает им оскорбление».
(Из письма Ж. де Боже, 1474 г.)
Илл.4.
3. Смотры и оплата службы.
Как должно было быть.
«Шевалье баннерэ –4 платы по 60 ливров в месяц.
Шевалье башелье –2 платы по 30 ливров в месяц,
Оруженосец баннерэ –2 платы по 30 ливров в месяц.
Жандарм с тремя лошадьми –1 плату по 15 ливров в месяц.
Жандарм с двумя лошадьми –12 ливров в месяц.
Два человека, кутилье и кранекинье –1 плату для двух лошадей.
Кранекинье, кулевринье и пикинер пешие –5 ливров в месяц.
Полу-копья –6 ливров в месяц».
(Из ведомости вексельной платы, ноябрь 1467 г.)*
«Жандарм о 3 лошадях, 3 конных лучника получают плату 15 ливров или 32 ливра оптом, то есть 5 ливров для каждого из лучников. Кулевринье и арбалетчики будут /получать/ 4 ливра в месяц, пикинер 2 патара в день. <…> Кондюктер получит за свое звание 100 ливров ежемесячно, вместе с 32 ливрами оптом для своего копья. <…> когда казначей или его клерк будут производить платеж, они /в первую очередь/ справяться в домах, /занимаемых/ жандармами, не задолжали ли гости в своих расходах что либо /хозяевам/ и при наличие такового, прежде всего оплатят их долги. <…> Герцог назначит для каждой роты комиссара для проведения периодических смотров. Эти смотры будут проводиться раз в 3 месяца или чаще, если так пожелает герцог, и они будут проводиться либо в том месте, где будет расквартирована рота, либо поблизости, чтобы солдаты /этой роты/ могли туда прибыть, пройти /смотр/ и вернуться на квартиры в /течение/ одного дня. Военный казначей или клерк, который будет там присутствовать, будет обязан совершить платежи в местах расквартирования жандармов, лично каждому; сии платежи будут производиться раз в 3 месяца или во время проведения смотров; в случае войны платежи будут производиться ежемесячно».
(Из Абвильского ордонанса, 31 июля 1471 г.)
Илл.5.
Как было.
«Далее, в понедельник, мой господин узнал, что рота приблизительно в 300 англичан решила оставить армию, утверждая, что герцог ничего им не заплатил, и они не обязаны исполнять его приказы, пока с ними не расплатятся. Герцог тотчас вооружился и велел всем приготовиться к нападению на тех из англичан, кто собирался уйти. Те, впрочем, успокоились, хотя герцог и велел арестовать двух из их капитанов».
(Из письма Ж. де Боже, 1474 г.)
«В указанное время мой господин герцог находился в осадном лагере близ Муртена, 22 июня 1476, когда примерно в 10 часов утра в присутствии Лионнеля Донгуера, его майордома, и мэтра Тибо Баррадо, его секретаря, он потребовал военную казну, дабы немедленно выдать жалование своим отрядам, а именно каждому пехотинцу по 12 патаров, каждому ордонансовому стрелку по 16 и каждому английскому лучнику по 20; означенные три контингента включали примерно 8 000 человек. На это казначей ответил, что /оплату/ невозможно произвести так быстро. Тем не менее, монсеньор герцог сказал, что это следует сделать, и что он поручит нескольким людям помогать ему, а по знаку трубы во всех частях лагеря об этом будут извещены все капитаны, кондюктеры и центенарии. Так он и сделал, снабдив упомянутого казначея многочисленными клерками, дабы те помогали ему. Для начала он /Карл Смелый –А.К./ выделил Жаку де Ла Фритту, клерку, назначенному вместо Пьера Миллара в роте Доммарьена, сумму в 500 бургундских флоринов… Упомянутый Жак не смог произвести эти платежи, потому что сражение началось сразу после того, как ему дали деньги».
(Из отчета о пропавших деньгах в Муртенском сражении 22 июня 1476 г.)
«Герцог запретил любому покидать лагерь без свого собственного разрешения. Согласно перекличке всего собралось более 10 000 вооруженных человек, не включая четырех или пяти тысяч товарищей, присланных из Фландрии, каждый из которых имел салад, жак, меч и пику или длинное копье с длинным древком и длинным острием с тремя гранями. Они все были пешие и назывались пикинеры, ибо лучше всех остальных знают, как обращаться с пиками. Фламандцы навербовали их в деревнях своей страны с месячной оплатой. От каждого кастеляна /прибыли/ один или два человека, дабы командовать этими пикинерами, каждые десять из которых имели своего дизанье, коему повиновались».
(Из хроник Ж. Ваврена)
Илл.6.
4. Сражение и его последствия.
Как должно было быть.
«Кроме того, монсеньор /герцог/ предписывает, дабы упомянутые отряды были лучше обучены в использовании оружия и лучше проинструктированы на всякий случай, когда они находятся в гарнизоне или имеют время и досуг, чтобы сим заниматься, капитаны эскадронов и камер должны время от времени выводить некоторых из жандармов в поле, иногда частично, иногда полностью вооруженных, заниматься атакой с копьями /наперевес/, сохраняя сомкнутый строй, и пока одни живо атакуют, другие сплачиваются и защищают знамя, и по команде одни смыкаются, оказывая помощь другим, дабы противостоять натиску /врага/. Подобным образом /следует тренировать/ конных стрелков, учить их спешиванию и стрельбе из лука. Они должны научиться, как соединять своих лошадей уздой в одно целое и вести их вперед непосредственно за собой, привязывая лошадей трех стрелков к луке седла пажа того жандарма, к которому они принадлежат; так же быстро маршировать вперед и стрелять так, чтобы не нарушать строй. Пикинеры должны быть обучены вставать в сомкнутом строю перед упомянутыми стрелками, опускаться на колени в шаге от них, удерживая пики на уровне спины лошади таким образом, чтобы стрелки могли стрелять поверх упомянутых пикинеров, точно через стену. Таким образом, если пикинеры видят, что враги ломают строй, и они при этом находятся поблизости, то должны атаковать их в хорошем порядке согласно своим приказам. /Стрелки должны, также, обучаться/ выстраиваться спиной друг к другу или квадратом, или кругом, всегда с пикинерами впереди, дабы противостоять атаке вражеских кавалеристов, и держать при этом пажей с лошадьми в середине строя. Кондюктеры могут начинать тренировки с маленькими группами, и когда одна из этих групп обучена, забирать другую. В ходе занятий кондюктеры должны следить за своими людьми каждый день, дабы ни один не смел отсутствовать или являться без лошади или доспехов, и чтобы они не знали, в какой день кондюктер будет выводить их на тренировку. Таким образом, каждый будет вынужден обучаться исполнять свой долг».
(Из Сен-Максиминского ордонанса, октябрь 1473 г.)
Илл.7.
Как было.
«Когда мы были в пол лиги /от Юи/, пошел дождь, продолжавшийся большую часть дня. Пехоте, насчитывающей приблизительно триста или четыреста /человек/, приказали наступать. Некоторые из них жили в Юи до того, как туда пришли /льежцы/. Эти пехотинцы поднялись на высокий холм, с которого открывался вид на город и замок и откуда легко можно было обнаружить неприятеля. Следом за пехотой пошли спешенные лучники, количеством в четыреста или пятьсот. Когда эти отряды достигли вершины холма, то вместе с жандармами, следующими позади, кои было около шестидесяти, и с сопровождающими их кутилье, все бойцов набралось не более 900. Спешенные лучники сняли шпоры и с пехотинцами из Намюра под командой монсеньоров Антуана д’Алевена, Бодуэна де Ланнуа, Юго д’Умьеррэ, бальи Намюра и бальи Мессинэ во Фландрии по имени Холлебескю спустились с холма, пересекли ручей, называвшийся Юа и приблизились к стенам, дабы обстрелять ворота, оказавшиеся запертыми. По дороге они встретили одного горожанина, коего тотчас убили. Монсеньор Фьенн со своими жандармами во время боя оставался на вершине холма, стоя открыто в пределах выстрела артиллерии замка, чтобы прикрывать стрелков и пехоту, если бы тем пришлось отступть. Некоторые из пехотинцев, числом около двенадцати, шестнадцати или двадцати, кто жил в Юи, без спроса /покинули строй/ и приняли влево, дабы войти в город через заднюю потайную калитку, о которой они знали. Большинство из них были схвачены или убиты, хотя некоторые убежали.
Когда горожане, а так же госпожа де Линтер и Колар де Ла Порт, которые находились в замке, поняли, что подверглись нападению, они немедленно призвали своих людей к оружию, стали бить в колокол, трубить в горн и стрелять в пехоту из арбалетов, кулеврин и серпентин. Один из лучников Луи де Бурнонвилля был поражен пулей из кулеврины, которая пробила одно бедро и застряла во втором; он был увезен лекарем в Бинш, где впоследствии поправился. Другой человек по имени Анри де Бурнонвилль был убит арбалетным болтом, так же как и два лучника Юстина де Ланнуа… А кроме них и некоторые другие, числом не более десяти или двенадцати. Когда /защитники/ увидели, что перестрелка затянулась, они зажгли огонь на крыше замка, словно призывая на помощь. Из замка они три или четыре раза выстрелили из серпентины прямо по жандармам, стоящим на холме. На удивление, никто из них не был ранен или убит, хотя не имело никакого смысла сохранять боевое построение в пределах пушечного выстрела, кроме как наступлении врага…
Люди, которые спустились /к стенам/ для нападения, находились там примерно в течение часа и ясно видели, что сделали это напрасно, поскольку не имели ни одной лестницы для приступа, ни кирок, ни крючьев, ни каких либо иных инструментов для поджога или разрушения ворот, ни артиллерии, хотя некоторые люди из Намюра говорили: «Они /льежцы/ убегут, и мы ночью будем обедать и пить вино внутри города»; но правда заключалась в том, что никто никуда не убегал. Таким образом они отступили так быстро, как только могли, поднялись на холм к своим лошадям, так и не достигнув хоть чего нибудь… Если бы горожане были достаточно многочисленны и сильны, то наша рота оказалась бы в большой опасности, и только Господь мог бы нам тогда помочь. Но их было мало, и они находились в добрых десяти лигах от жандармов, кои могли бы их поддержать. Кроме того, они могли только отступить от холма и быть от него на приличном расстоянии».
(Из мемуаров Ж. д’Энена)
«Серпентинам из городской артиллерии и так же 3 прочим, кои принадлежали Жаку де Люксембургу, было приказано выдвинуться, оные выдвинулись к указанной деревне Брюстем и насыпи гораздо ближе, чем все прочие, и все разом либо по очереди принялись стрелять по вышеуказанной деревне, туда, где на их взгляд, льежцев было больше всего; однако деревня была окружена деревьями и высокой насыпью, мешавшими наблюдению. Тем не менее, вышеупомянутые серпентины многих ранили и убили, когда же /снаряды/ летели мимо, они ударяли в кроны деревьев, производя сильный грохот, точно гром от бомбард, разбивали ветви деревьев толщиной в руку или ногу, и казалось, что там повылазили черти из ада –из-за страшного шума и молний, кои производили с обеих сторон пушки и серпентины. Но, вне всякого сомнения, бургундские серпентины производили гораздо больший грохот, чем остальные /льежские орудия/ и лучше стреляли: 3 или 4 выстрела против одного. В это время вперед были двинуты лучники, пехотинцы и жандармы, а так же специально отряженные жандармы авангарда и большая часть рот, и когда оные подошли к деревне на расстояние выстрела из лука, всем лучникам было приказано спешиться, снять шпоры и оставить лошадей некоторым из сопровождающих, /числом/ 7,8,10 или 12, жандармы же все остались верхом и прикрывали лучников. Капитаны и кондюктеры указанных лучников пошли впереди, /распустив/ свои гидоны, следом за ними шли лучники. Достигнув насыпей и рвов перед деревней, они к несчастью не могли найти ни пути, ни способа их преодолеть, пока не обошли их, подвергая себя большой опасности, при этом передовые, состоявшие по большей части из пехотинцев и пикинеров, несколько замешкались, помогая друг другу карабкаться наверх, где столкнулись с льежцами, кои оказали упорное сопротивление. Видя, что лучники ворвались /в деревню/, ротные жандармы не выдержали и верхом устремились вперед по дороге, дабы им помочь, и впереди –знамя сеньора Бодуэна, бургундского бастарда и его рота; всадники поскакали по широкой дороге, которая шла от Брюстема к Сен-Трону, но они нашли упомянутую дорогу столь сильно перегороженной рвами, насыпями и валами, за которыми оборонялись льежцы, что вынуждены были остановиться, развернуться и возвратиться туда, откуда они прискакали. Тем временем /жандармы/ под знаменами сеньора де Фьенна и бальи Эно остались возле насыпи, намереваясь прорваться внутрь верхом, и покуда они оставались в этом положении, льежцы выдвинули вперед серпентины и ручные кулеврины, однако бруствер вала и рва был столь высок, что они не могли взять достаточно низкий прицел для своих орудий, так что выстрелы из них прошли слишком высоко,но на валу оказалось достаточно /льежских/ пехотинцев, /использовавших ручные кулеврины/. У сеньора де Бюсси оказалась прострелена из кулеврины рука, у Пьера де Бурнонвиля из роты Людовика де Бурнонвиля и сеньора де Фьенна была навылет прострелена одежда, но самого его спасла бригандина, а я, Жан д’Энен, был поражен в заднюю часть ноги пулей, из всего зла оставившей только небольшую вмятину. Тот же, кто обслуживал серпентины сеньора Жака де Люксембурга, кои были придвинуты к насыпи перед деревней, произвел несколько выстрелов, после чего оставил свои серпентины и вместе с лучниками принял участие в рукопашном бою, где и был убит.
В это время лучники вынудили льежцев отступить, но сие заметила рота /льежцев/, испустившая крик и бросившаяся на лучников, после чего обратила их в бегство и преследовала /их/, одновременно отступило и знамя сеньора Бодуэна, бастарда Бургундского; впрочем, оно вернулось, поддержанное лучниками сеньора д’Эмери, сеньора де Мирамона, некоторыми лучниками из отрядов монсеньора герцога и монсеньора /Антуана/, бастарда Бургундского. В это же время знамя сеньора Гийома де Суассона, управляющего Люксембурга, кто одним из первых подошел /на помощь/, и идущие впереди сеньоры Жан де Рюбампре, бальи Эно, и сеньор Эмери и прочие, поддерживающие передовых, обратили в бегство /ополченцев/ из Тонгра и Лоза.
Когда мессир Рес де Линтер, коему недоставало великодушия и смелости, осознал очевидное поражение и бойню, он сказал окружающим: «Я пойду потороплю отставших», при этом он бежал, помышляя лишь о собственном спасении, оставив на волю случая льежские роты, кои не имели хороших капитанов, дабы остановить их и привести в порядок. Бургундцы безо всяких помех /без боя, ferir/ принялись уничтожать и убивать этих льежцев; те из льежцев, кто был верхом, устремились на встречу своим бегущим пехотинцам, стремясь остановить их и вернуть назад, но это было бесполезно, ибо они были так сильно напуганы и приведены в такой ужас, что никогда не остановились бы. Те же, кто готовил контрудар /contrecharge/ по бургундцам, заняли укрепленный лагерь и, собрав вокруг себя всех, кого только смогли, оказали сильное сопротивление; при этом считаю нужным сообщить, что по моим предположениям, мессир Барэ Сюрле был в этом месте с ротой, т.к. он пешим шел со своими людьми, но сие сопротивление /льежцев/ ничего не дало, т.к. большая часть из находившихся там были убиты. Когда льежцы увидели направленную против них контратаку, то пустились в бегство, и конные и пешие, бросив свою артиллерию и весь обоз. Охота /на них/ продолжалась добрую половину лье или больше, до следующей за Брюстемом деревни, но наступившая ночь покрыла все мраком, позволив многим уйти; это стало причиной спасения льежцев, ибо если бы не ночь, то выживших было бы намного меньше. <…>
Мы нашли продовольствие в телегах, захваченных некоторыми отрядами. Среди прочих были и мои, Жана д’Энена, лучники, прикатившие телегу с бочкой вина, которого нам, общим числом 19, хватило на два дня, а так же другую телегу с хлебом, соленым мясом и сыром, которых хватило на 14 дней».
(Из мемуаров Ж. д’Энена)
*Примечание
Денежная система Бургундии и Фландрии в XV в.
Фламандский гульден.
1 гульден = 1 фунт = 1 ливр = 1 флорин
1 гульден = 20 стюйверов
1 золотой гульден = 28 стюйверов
(Золотые гульдены в просторечии могли именоваться «Св. Андреями», «Золотыми львами» и «Золотыми рыцарями», в зависимости от помещенной на них гравировки.)
Фламандский стюйвер.
1 стюйвер = 1 шиллинг = 1 су = 1 патар
1 стюйвер = 8 пфеннингов
Голландский пфеннинг.
4 пфеннинга = 1 гро
Французская и английская денежные системы 15 в.
1 франк = 1 ливр = 20 су = 20 патаров = 240 денье
1 фунт = 20 шиллингов = 240 пенни = 960 фартингов
1 нобль = 80 пенни
